Неточные совпадения
Есть законы мудрые, которые хотя человеческое счастие устрояют (таковы, например, законы о повсеместном всех людей продовольствовании), но, по обстоятельствам,
не всегда бывают полезны; есть законы немудрые, которые, ничьего счастья
не устрояя, по обстоятельствам бывают, однако ж, благопотребны (примеров сему
не привожу: сам
знаешь!); и есть, наконец, законы средние,
не очень мудрые, но и
не весьма немудрые, такие, которые,
не будучи ни полезными, ни бесполезными, бывают, однако ж, благопотребны в
смысле наилучшего человеческой жизни наполнения.
— Признаю, — сказал Левин нечаянно и тотчас же подумал, что он сказал
не то, что думает. Он чувствовал, что, если он призна̀ет это, ему будет доказано, что он говорит пустяки,
не имеющие никакого
смысла. Как это будет ему доказано, он
не знал, но
знал, что это, несомненно, логически будет ему доказано, и он ждал этого доказательства.
Левину ясно было, что Свияжский
знает такой ответ на жалобы помещика, который сразу уничтожит весь
смысл его речи, но что по своему положению он
не может сказать этого ответа и слушает
не без удовольствия комическую речь помещика.
Она смотрела так просто, так весело, что кто
не знал ее, как
знал муж,
не мог бы заметить ничего неестественного ни в звуках, ни в
смысле ее слов.
Эффект, производимый речами княгини Мягкой, всегда был одинаков, и секрет производимого ею эффекта состоял в том, что она говорила хотя и
не совсем кстати, как теперь, но простые вещи, имеющие
смысл. В обществе, где она жила, такие слова производили действие самой остроумной шутки. Княгиня Мягкая
не могла понять, отчего это так действовало, но
знала, что это так действовало, и пользовалась этим.
— Для тебя это
не имеет
смысла, потому что до меня тебе никакого дела нет. Ты
не хочешь понять моей жизни. Одно, что меня занимало здесь, — Ганна. Ты говоришь, что это притворство. Ты ведь говорил вчера, что я
не люблю дочь, а притворяюсь, что люблю эту Англичанку, что это ненатурально; я бы желала
знать, какая жизнь для меня здесь может быть натуральна!
Поэтому Вронский при встрече с Голенищевым дал ему тот холодный и гордый отпор, который он умел давать людям и
смысл которого был таков: «вам может нравиться или
не нравиться мой образ жизни, но мне это совершенно всё равно: вы должны уважать меня, если хотите меня
знать».
«И разве
не то же делают все теории философские, путем мысли странным, несвойственным человеку, приводя его к знанию того, что он давно
знает и так верно
знает, что без того и жить бы
не мог? Разве
не видно ясно в развитии теории каждого философа, что он вперед
знает так же несомненно, как и мужик Федор, и ничуть
не яснее его главный
смысл жизни и только сомнительным умственным путем хочет вернуться к тому, что всем известно?»
— Ну, послушай однако, — нахмурив свое красивое умное лицо, сказал старший брат, — есть границы всему. Это очень хорошо быть чудаком и искренним человеком и
не любить фальши, — я всё это
знаю; но ведь то, что ты говоришь, или
не имеет
смысла или имеет очень дурной
смысл. Как ты находишь неважным, что тот народ, который ты любишь, как ты уверяешь…
Если она будет разведенною женой, он
знал, что она соединится с Вронским, и связь эта будет незаконная и преступная, потому что жене, по
смыслу закона церкви,
не может быть брака, пока муж жив.
Меня невольно поразила способность русского человека применяться к обычаям тех народов, среди которых ему случается жить;
не знаю, достойно порицания или похвалы это свойство ума, только оно доказывает неимоверную его гибкость и присутствие этого ясного здравого
смысла, который прощает зло везде, где видит его необходимость или невозможность его уничтожения.
— Лжете вы все! — вскричал он, — я
не знаю ваших целей, но вы все лжете… Давеча вы
не в этом
смысле говорили, и ошибиться нельзя мне… Вы лжете!
— Ведь вот-с… право,
не знаю, как бы удачнее выразиться… идейка-то уж слишком игривенькая… психологическая-с… Ведь вот-с, когда вы вашу статейку-то сочиняли, — ведь уж быть того
не может, хе, хе! чтобы вы сами себя
не считали, — ну хоть на капельку, — тоже человеком «необыкновенным» и говорящим новое слово, — в вашем то есть смысле-с… Ведь так-с?
— Кукшина, Eudoxie, Евдоксия Кукшина. Это замечательная натура, émancipée [Свободная от предрассудков (фр.).] в истинном
смысле слова, передовая женщина.
Знаете ли что? Пойдемте теперь к ней все вместе. Она живет отсюда в двух шагах. Мы там позавтракаем. Ведь вы еще
не завтракали?
— Да перестань, что ты извиняешься? — перебил Базаров. — Кирсанов очень хорошо
знает, что мы с тобой
не Крезы [Крез — царь Лидии (560–546 гг. до н. э.), государства Малой Азии, обладавший, по преданию, неисчислимыми богатствами; в нарицательном
смысле — богач.] и что у тебя
не дворец. Куда мы его поместим, вот вопрос.
— Может быть, вам лучше
знать. Итак, вам угодно спорить, — извольте. Я рассматривал виды Саксонской Швейцарии в вашем альбоме, а вы мне заметили, что это меня занять
не может. Вы это сказали оттого, что
не предполагаете во мне художественного
смысла, — да, во мне действительно его нет; но эти виды могли меня заинтересовать с точки зрения геологической, с точки зрения формации гор, например.
— Ну, а — какой же иной
смысл? Защита униженных и оскорбленных, утверждение справедливости? Это рекомендуется профессорами на факультетских лекциях, но, как вы
знаете, практического значения
не может иметь.
— Для меня лично корень вопроса этого,
смысл его лежит в противоречии интернационализма и национализма. Вы
знаете, что немецкая социал-демократия своим вотумом о кредитах на войну скомпрометировала интернациональный социализм, что Вандервельде усилил эту компрометацию и что еще раньше поведение таких социалистов, как Вивиани, Мильеран, Бриан э цетера, тоже обнаружили, как бессильна и как, в то же время, печально гибка этика социалистов.
Не выяснено: эта гибкость — свойство людей или учения?
— Расстроил меня Дмитрий Иванов, — пробормотал Дронов, надевая пальто, и, крякнув, произнес более внятно: — А
знаешь, Клим Иванов,
не легкое дело найти в жизни
смысл.
— Да, да, я
знаю, это все говорят:
смысл женской жизни! Наверное, даже коровы и лошади
не думают так. Они вот любят раз в год.
Но вы
знаете, что изменить тон еще
не значит изменить
смысл и что отступление на словах
не всегда вредит успехам дела.
— Ну, — в привычках мысли, в направлении ее, — сказала Марина, и брови ее вздрогнули, по глазам скользнула тень. — Успенский-то, как ты
знаешь, страстотерпец был и чувствовал себя жертвой миру, а супруг мой — гедонист, однако
не в
смысле только плотского наслаждения жизнью, а — духовных наслаждений.
— Она будет очень счастлива в известном, женском
смысле понятия о счастье. Будет много любить; потом, когда устанет, полюбит собак, котов, той любовью, как любит меня. Такая сытая, русская. А вот я
не чувствую себя русской, я — петербургская. Москва меня обезличивает. Я вообще мало
знаю и
не понимаю Россию. Мне кажется — это страна людей, которые
не нужны никому и сами себе
не нужны. А вот француз, англичанин — они нужны всему миру. И — немец, хотя я
не люблю немцев.
Ольга вместо обыкновенной своей находчивости молчит, холодно смотрит на него и еще холоднее говорит свое «
не знаю». А он
не потрудился или
не умел вникнуть в сокровенный
смысл этого «
не знаю».
—
Знаю,
не говорите —
не от сердца, а по привычке. Она старуха хоть куда: лучше их всех тут, бойкая, с характером, и был когда-то здравый
смысл в голове. Теперь уж, я думаю, мозги-то размягчились!
— А! — поймал ее Райский, —
не из сострадания ли вы так неприступны!.. Вы боитесь бросить лишний взгляд,
зная, что это никому
не пройдет даром. Новая изящная черта! Самоуверенность вам к лицу. Эта гордость лучше родовой спеси: красота — это сила, и гордость тут имеет
смысл.
Я вдруг вспомнил, что когда была у меня тогда Настасья Егоровна, то я проговорился ей, что
не знаю, где живет Ламберт, но в том только
смысле, что «
не знаю и
знать не хочу».
— Я
не знаю, в каком вы
смысле…
— Ба! какой у вас бодрый вид. Скажите, вы
не знали ничего о некотором письме, сохранявшемся у Крафта и доставшемся вчера Версилову, именно нечто по поводу выигранного им наследства? В письме этом завещатель разъясняет волю свою в
смысле, обратном вчерашнему решению суда. Письмо еще давно писано. Одним словом, я
не знаю, что именно в точности, но
не знаете ли чего-нибудь вы?
Что же до Макара Иванова, то
не знаю, в каком
смысле он потом женился, то есть с большим ли удовольствием или только исполняя обязанность.
— Этого я уж
не знаю… что, собственно, тут ему
не понравится; но поверь, что Анна Андреевна и в этом
смысле — в высшей степени порядочный человек. А какова, однако, Анна-то Андреевна! Как раз справилась перед тем у меня вчера утром: «Люблю ли я или нет госпожу вдову Ахмакову?» Помнишь, я тебе с удивлением вчера передавал: нельзя же бы ей выйти за отца, если б я женился на дочери? Понимаешь теперь?
— Я
не знаю, в каком
смысле вы сказали про масонство, — ответил он, — впрочем, если даже русский князь отрекается от такой идеи, то, разумеется, еще
не наступило ей время. Идея чести и просвещения, как завет всякого, кто хочет присоединиться к сословию, незамкнутому и обновляемому беспрерывно, — конечно утопия, но почему же невозможная? Если живет эта мысль хотя лишь в немногих головах, то она еще
не погибла, а светит, как огненная точка в глубокой тьме.
— Невинны просто в прямом
смысле слова, как невинна эта женщина в отравлении, как невинен крестьянин, которого я
узнал теперь, в убийстве, которого он
не совершал; как невинны сын и мать в поджоге, сделанном самим хозяином, которые чуть было
не были обвинены.
«Да, да, — думал он. — Дело, которое делается нашей жизнью, всё дело, весь
смысл этого дела непонятен и
не может быть понятен мне: зачем были тетушки, зачем Николенька Иртенев умер, а я живу? Зачем была Катюша? И мое сумасшествие? Зачем была эта война? И вся моя последующая беспутная жизнь? Всё это понять, понять всё дело Хозяина —
не в моей власти. Но делать Его волю, написанную в моей совести, — это в моей власти, и это я
знаю несомненно. И когда делаю, несомненно спокоен».
Он и был твердо уверен в своей правоте, как
не может
не быть уверен в правоте здравого
смысла всякий образованный человек нашего времени, который
знает немного историю,
знает происхождение религии вообще и о происхождении и распадении церковно-христианской религии.
«Такое же опасное существо, как вчерашняя преступница, — думал Нехлюдов, слушая всё, что происходило перед ним. — Они опасные, а мы
не опасные?.. Я — распутник, блудник, обманщик, и все мы, все те, которые,
зная меня таким, каков я есмь,
не только
не презирали, но уважали меня? Но если бы даже и был этот мальчик самый опасный для общества человек из всех людей, находящихся в этой зале, то что же, по здравому
смыслу, надо сделать, когда он попался?
Коллективизм
не знает ближнего в евангельском
смысле слова, он есть соединение дальних.
Они
знают, что война есть великое зло и кара за грехи человечества, но они видят
смысл мировых событий и вступают в новый исторический период без того чувства уныния и отброшенности, которое ощущают люди первого типа, ни в чем
не прозревающие внутреннего
смысла.
Да и вообще говоря, он как бы вовсе
не знал цены деньгам, разумеется
не в буквальном
смысле говоря.
— Нет, Саша, это так. В разговоре между мною и тобою напрасно хвалить его. Мы оба
знаем, как высоко мы думаем о нем;
знаем также, что сколько бы он ни говорил, будто ему было легко, на самом деле было
не легко; ведь и ты, пожалуй, говоришь, что тебе было легко бороться с твоею страстью, — все это прекрасно, и
не притворство; но ведь
не в буквальном же
смысле надобно понимать такие резкие уверения, — о, мой друг, я понимаю, сколько ты страдал… Вот как сильно понимаю это…
И действительно, он
не навязывал: никак нельзя было спастись от того, чтоб он, когда находил это нужным,
не высказал вам своего мнения настолько, чтобы вы могли понять, о чем и в каком
смысле он хочет говорить; но он делал это в двух — трех словах и потом спрашивал: «Теперь вы
знаете, каково было бы содержание разговора; находите ли вы полезным иметь такой разговор?» Если вы сказали «нет», он кланялся и отходил.
—
Не в том
смысле я говорил. Я такой обиды
не нанесу тебе, чтоб думать, что ты можешь почесть меня за вора. Свою голову я отдал бы в твои руки без раздумья. Надеюсь, имею право ждать этого и от тебя. Но о чем я думаю, то мне
знать. А ты делай, и только.
По всей вероятности, негодная Верка
не хочет выходить замуж, — это даже несомненно, — здравый
смысл был слишком силен в Марье Алексевне, чтобы обольститься хитрыми ее же собственными раздумьями о Верочке, как о тонкой интриганке; но эта девчонка устраивает все так, что если выйдет (а чорт ее
знает, что у ней на уме, может быть, и это!), то действительно уже будет полной госпожей и над мужем, и над его матерью, и над домом, — что ж остается?
— Нет, я ничего
не понимаю, Александр. Я
не знаю, о чем ты толкуешь. Тебе угодно видеть какой-то удивительный
смысл в простой просьбе твоего приятеля, чтобы ты
не забывал его, потому что ему приятно видеть тебя у себя. Я
не понимаю, отчего тут приходить в азарт.
В словах Веры Павловны, сказанных с некоторой грустью, слышался упрек; но ведь
смысл упрека был: «друг мой, неужели ты
не знаешь», что ты заслужил полное мое доверие?
Не говоря уже о том, что это черт
знает что такое со стороны общих понятий, но какой
смысл это имело в личных отношениях?
Но, серьезно,
знаешь ли, что мне кажется теперь, мой милый: если моя любовь к Дмитрию
не была любовью женщины, уж развившейся, то и он
не любил меня в том
смысле, как мы с тобою понимаем это.
Но — читатель уже
знает вперед
смысл этого «но», как и всегда будет вперед
знать, о чем будет рассказываться после страниц, им прочтенных, — но, разумеется, чувство Кирсанова к Крюковой при их второй встрече было вовсе
не то, как у Крюковой к нему: любовь к ней давным — давно прошла в Кирсанове; он только остался расположен к ней, как к женщине, которую когда-то любил.
— Я на твоем месте, Александр, говорил бы то же, что ты; я, как ты, говорю только для примера, что у тебя есть какое-нибудь место в этом вопросе; я
знаю, что он никого из нас
не касается, мы говорим только, как ученые, о любопытных сторонах общих научных воззрений, кажущихся нам справедливыми; по этим воззрениям, каждый судит о всяком деле с своей точки зрения, определяющейся его личными отношениями к делу, я только в этом
смысле говорю, что на твоем месте стал бы говорить точно так же, как ты.
Если бы, например, он стал объяснять, что такое «выгода», о которой он толкует с Верочкою, быть может, Марья Алексевна поморщилась бы, увидев, что выгода этой выгоды
не совсем сходна с ее выгодою, но Лопухов
не объяснял этого Марье Алексевне, а в разговоре с Верочкою также
не было такого объяснения, потому что Верочка
знала, каков
смысл этого слова в тех книгах, по поводу которых они вели свой разговор.